Нясвіжскія навіны Одни не знают, как было в 90-х, потому что родились позже. Другие не помнят. Третьи — и знают, и помнят, и камень за пазухой держат за то, что не дали им развернуться, ухватить лакомый
кусочек от общенародного пирога. Четвертые — тоже помнят, что тогда было, поэтому и голосовали в 1994-м за человека от земли, от народа, когда он шел в Президенты. Поверили в него:
что остановит беспредел, остановит раскручивающийся маховик разграбления потенциала страны под благовидным предлогом приватизации. Боле 80% голосов отдали белорусы за Александра Лукашенку — это те, кто хотел сохранить в целости наш общенародный «пирог», «испеченный» за годы социалистического развития, восстановленный совместными усилиями после страшных лет Великой Отечественной войны. Всё, что мы имеем сегодня, — наше общее достояние. А чтобы сравнить с прошлым, заглянем в 90-е. Сегодня я взяла только один 1994-й год. И только один источник — нашу районную газету «Чырвоны сцяг».
Во что превращали нашу республику сразу после распада СССР? В территорию без промышленности, без вооружения, в место реализации чужой продукции, источник дешевой рабочей силы для зарубежья. То есть, в вассала западных стран. Чтобы мы быстрее им стали, США уже дополнительно выделили Беларуси 25 млн долларов для безопасного демонтажа ядерного оружия. В общей сложности 400 ядерных боеголовок демонтировали по состоянию на март 1994 года в трех бывших союзных республиках — Беларуси, Казахстане, Украине. На металлолом шли танки и самолеты. «На бывшей военной базе возле Барановичей в сентябре будет разделан на металлолом еще 14 самолетов-перехватчиков МИГ-25», — читаю в газете.
Каждый пятый офицер и прапорщик белорусской армии не имел своего жилья. Откуда ему было взяться, если строительство домов по сравнению с 1990 годом снизилось в два раза. Да и армию сокращали.
Солидные предприятия военпрома, чтобы как-то обеспечить людей работой, перешли на выпуск ширпотреба. Так, крупнейшее предприятие радиотехнической промышленности — витебское объединение «Монолит», работающее ранее на оборону и космос, начало выпускать… косметическую пудру «Лилия». Минский тракторный завод работал только два дня в неделю. По сравнению с 1993 г. тракторов с конвейера сошло на 40% меньше. При производственном объединении «Горизонт» за годы самостоятельности Беларуси появилось 33 коммерческие структуры, паразиты, распределяющие продукцию и накручивающие на нее цены. То же самое было и на других крупных предприятиях. Ушлые делки наживались.
Топливо и энергоресурсы из России Беларусь получала в обмен на нужную там технику. Так, чтобы соседняя страна поставила нам 550 тысяч тонн нефти, мы должны были отгрузить ей 38 «БелАЗов», 200 «МАЗов», 1500 тракторов «Беларусь», 75 комбайнов «Полесье» и еще другие товары. Топливо получали приоритетно те предприятия, которые отправляли в Россию названную продукцию. А другие — по остаточному принципу. Или — никак.
Темп роста безработных в Беларуси стал одним из самых высоких среди стран СНГ. Если в январе 1993 г. их было 31,4 тысячи человек, то в конце ноября стало 67,3 тысячи — количество выросло более чем в 2 раза. На начало 1994-го только в столице на рынке труда лишними оказались 3800 инженеров и техников, около 700 экономистов и математиков. Только каждому второму выпускнику минских ВУЗов в 1993 г. было предложено место работы. В Несвижский район в тот год приехали 18 выпускников ВУЗов и сельхозтехникумов (не стипендиатов), но смогли взять только 6 человек.
Производство промышленной продукции в нашем районе снизилось в 1993 г. по сравнению с 1992-м в сопоставимых ценах на 16,5%. Сократили свои объемы Городейский сахарный комбинат — из-за недостатка сахара-сырца — и торфопредприятие «Красная звезда» — из-за прекращения выпуска очень дорогих торфобрикетов. Завод медпрепаратов смог заключить на 1994 г. только 30% договоров от необходимого по Республике Беларусь. Встала проблема с реализацией продукции Несвижской швейной фабрики, цены на которую подскочили по сравнению с 1992 г. просто неприлично: на мужские сорочки — в 21 раз, на детские сорочки — в 40 раз, на детские шубки — в 35 раз. С ростом цен на хлеб его стали меньше покупать. Раньше за смену на нашем хлебозаводе выпекали 4 тонны, стали — 2 тонны. В работу включали только одну печь.
Тяжелое положение складывалось в сельском хозяйстве. Переработчики не рассчитывались с колхозами и совхозами, те не могли заплатить обслуживающим организациям, не имели свободных денег, чтобы выплатить зарплату, прибрести ГСМ, комбикорм для скота. По приказу Международного валютного фонда с ноября 1993 г. не выдавались кредиты — из-за отсутствия кредитных ресурсов. Представьте себе: на 1.01. 1993 г. задолженность предприятий по займам в Агропромбанке составляла 0,6 млн рублей, а на 17.01. 1994 г. — 19,8 млн рублей.
Февраль 1994-го. Посевная «на носу». А обеспеченность по нашему району азотом — 33%, фосфором — 38%, в некоторых хозяйствах — менее 20%. Семян первого класса в некоторых хозяйствах — 18%, надо покупать элиту, возможность есть, нет денег. С осени недосеяны озимые, не поднята до конца зябь. Объем весенних работ увеличивается на 20%. Топлива не хватает, уходят оптимальные сроки вывозки органических удобрений. Весенняя посевная кампания оказалась под угрозой срыва.
Все надеялись на правительственный кредит под будущую посевную. Наконец он получен, но хватит денег на один-два квартала. «Если бы кредит нам выделили в октябре, то в основном мы проблемы смогли бы закрыть — хозяйства создали бы запас ГСМ, — рассказывала в «ЧС» руководитель несвижской структуры Агропромбанка Ядвига Чурило. — Тогда дизельное топливо стоило 188, бензин — 461 рубль, сегодня же приходится выкладывать 1 — 1,5 тысячи». Процентная ставка Нацбанка по кредитам — 210%. На возобновление основного стада — под 181%. Чтобы купить, к примеру, 200 телят, нужно 500 млн рублей. А через год предстояло вернуть 1,5 миллиарда. Где же их было взять колхозу, если теленок еще не давал отдачи, не давал продукции?!
Ценовая, кредитная, налоговая и инвестиционная политика отрицательно отражалась на АПК, а ему невозможно стало содержать и социальную сферу.
Вот октябрьская картинка из жизни АПК. На конец месяца задолженность колхозу «Родина» перерабатывающих предприятий — около 200 млн рублей. Деньги обесцениваются. Чтобы купить литр бензина, надо продать 8 — 10 литров молока. За что приобретать топливо, стройматериалы, удобрения, чем платить зарплату? Бывали дни, когда в бензобаки автомашин залить было нечего.
Что же в итоге имели аграрии Несвижчины в 1994 году? Урожайность зерновых составила 38,6 ц/га, валовой намолот — 82, 8 тысячи тонн. Урожайность сахарной свеклы — 194 ц/га, всего ее накопали 56,3 тысячи тонн. Урожайность картофеля была 124 ц/га. От одной фуражной коровы надоили по 3175 килограммов молока, валовой надой составил 45 тысяч тонн. Мяса произвели 11,9 тысячи тонн. А ведь до распада СССР, в 1990 году, средняя продуктивность фуражной коровы уже превышала 4 тысячи килограммов молока, его валовое производство было более 62 тысяч тонн, а производство мяса — 18 тысяч тонн. И зерна мы имели тогда 93,5 тысячи тонн.
В районной газете 1994 года наиболее часто повторяются сообщения о повышении цен. На всё. Электроэнергия упоминается трижды. В январе ее стоимость для населения выросла в 3 раза, в августе — еще в 2 раза, ноябре — еще в 3 раза. Квартплату в августе увеличили в 5 раз, в ноябре она подросла опять. В 1,5 раза стал дороже бензин и другие нефтепродукты. На 40% повысилась цена на продукцию Минского комвольного комбината. Всего за 10 месяцев стоимость бельевого трикотажа подскочила в 29,5 раза, верхнего трикотажа — в 15,3 раза, мужской одежды — в 10,9 раза, женской и детской — в 9,6 раза, бытовых электроприборов — в 11,5 раза.
Приводится и такой «интересный» факт. Ведро для механичного доения коров стало стоить 222 тысячи рублей. В колхозах горько шутили: «Продай корову — купи ведро». Таким огромным был диспаритет цен.
А сколько раз дорожал проезд в транспорте разных видов! В январе — в поездах местного и межгосударственного значения — в 4 раза. В апреле — в поездах дальнего следования — в 2,5 раза. В сентябре — в пригородных поездах — в 3 раза. В октябре — опять в поездах местного значения — в 2,5 раза. В ноябре электрички подорожали в 2 раза, в декабре — в 2,5 раза. Проезд в городском транспорте, судя по сообщениям, дорожал дважды в год — в 2 раза. Цены на услуги связи в январе подскочили в 3 раза. В августе тариф на международные телефонные разговоры — в 4 раза. Вслед, в сентябре, почта и телеграф стали дороже еще в 2 раза. До конца года услуги связи еще дважды менялись не в лучшую для потребителя сторону, увы. Накладно стало болеть. Стоимость медикаментов выросла в 3 раза. В пример приводится валокордин. Если в декабре 1993-го он стоил 2870 рублей, то в январе 1994-го — уже 10050.
Аналогично увеличивались цены на продукты. В январе в розничной торговле стоимость молока, творога, кисломолочных продуктов — в 1,5 раза, сметаны и сливок — в 2 раза. Дороже стало мясо. А в июле ценники на мясо опять изменились. Свинина стала дороже на 86%, говядина — больше чем на 50%, колбасы — на 65%. Ничем не порадовал и декабрь. Молочные продукты стали дороже еще на 50%, свинина — на 30%, говядина — на 20%, хлебобулочные изделия — на 30%.
Газета приводит темпы роста цен в странах СНГ. Так, за 7 месяцев 1994 г. они самые высокие были в Беларуси, Туркменистане и Казахстане. Соответственно на 24, 26 и 30 процентов.
В то же время заработная плата не успевала за этим ростом. Если сводный индекс цен и тарифов на товары народно-хозяйственного потребления и услуги населению за 1993 год вырос более чем в 20 раз, то среднемесячная зарплата во всех отраслях страны — в 12 раз. На начало 1994 года минимальная зарплата составляла 30 тысяч рублей. А потребительская корзина на одного человека, как подсчитали специалисты профсоюзов, — 108 тысяч.
В августе «районка» привела размер минимальной зарплаты в валюте США в странах СНГ. В Беларуси она составляла 3,63 доллара. Очень низкой была в Азербайджане — 0,54 доллара, в Армении — 0,82, в Казахстане — 1 доллар. Самая высокая — 10,5 доллара — в России.
Инфляция съедала всё, что зарабатывали. В конце года в Беларуси она достигла 3500% к уровню 1993-го. Этот показатель оказался самым высоким в СНГ.
Это был какой-то замкнутый круг. И люди бежали по этому кругу…
Разговаривала недавно со знакомой жительницей района на тему 90-х. Елена Григорьевна вспоминала:
— Как-то у меня до зарплаты оставался один рубль, советский. Дома поесть было сало, но хотелось купить детям что-то другое. Зашла в кулинарию возле маслозавода, взяла десять котлет-полуфабрикатов. Дети поужинали…
Или другой случай. Решила после работы домой уехать позже, чтобы пройтись по магазинам, может, что-то где-то выбросят. Вижу: стоит длиннющая очередь в «Хозтовары». «Что будут давать?» — спросила. «Что-то будут», — ответили мне. Стала и я. Оказалось — привезли посуду. Пока моя очередь дошла — остались только ножи. Купила. Они и сейчас у меня лежат. Надо — не надо, а брали всё, потому что больше двух часов в очереди простояли.
И это малая толика из того, как мы жили в 1990-х.
Говорят, у нас некоторые и сейчас недовольны, реалии сегодняшнего дня не устраивают. Хотят вернуться в 30-летнюю давность?
Тамара ПРАЛЬ-ГУЛЬ.
