Нясвіжскія навіны Каждый год свой букет цветов к памятнику воинам-освободителям в агрогородке Снов приносит вместе со своими родными жительница блокадного Ленинграда Валентина Ивановна Елькина. Блокада Ленинграда в судьбу этой женщины вписала свои строки ужаса, происходившего в годы войны в городе над Невой.
Военный комиссар Несвижского и Копыльского районов подполковник А.В. Котяхов с жительницей блокадного
Ленинграда В.И. Елькиной. Фото на память после награждения
Потеряв родных, эта маленькая женщина изо всех сил старалась держаться за тонкую нить жизни, помогала другим, рискуя стать жертвой во время эпидемий, разбушевавшихся среди жителей города. Не боялась она и бомбежек, хотя с каждым воем сирен и гулом бомбардировщиков над городом ее сердце сжималось, а пульс стучал в висках с такой силой, что казалось, вот-вот заглушит звук происходящего…
Военная блокада города Ленинграда. Во время Великой Отечественной войны она длилась с 8 сентября 1941 года по 27 января 1944 года (блокадное кольцо было прорвано 18 января 1943 года). За эти 872 дня стало понятно, что не любовь, а «война и голод» правят миром
— Тяжелые воспоминания навевают мне события тех лет, — рассказывает Валентина Ивановна, не сдерживая слез. — Мать от голода в блокаду умерла, меня, 13-летнюю, ранило трижды…
Вспоминать В.И. Елькиной те 872 дня самой продолжительной и страшной осады за всю историю человечества больно. Город был «лакомым куском» для Гитлера, ведь именно здесь находился Балтийский флот и дорога на Мурманск и Архангельск, откуда во время войны советскому народу приходила помощь от союзников. С первых дней блокадного кольца были введены продовольственные карточки.
— После окончания седьмого класса мы собирались из Ленинграда ехать в лагеря, а тут — война. Райкомы комсомола и партии начали выписывать путевки на учебу, чтобы мы могли работать на заводах. Моя мама была членом партии и принесла путевку, в которой говорилось, что я направлена учиться на машиниста паровоза. Маленькая, хрупкая 13-летняя девчушка — разве я могла стать машинистом? И путевку обменяли. Согласно второму документу, я пошла учиться на «кировский» завод — фрезеровщицей. И я училась до марта 1942 года. К этому времени умерла от голода мама. Ее увезли на Ушаковского, где складировали всех умерших, а хоронили уже потом, после войны. И я осталась совсем одна.
Голод сводил с ума, человек постепенно терял все представления, что можно, что нельзя. Он готов жевать кожу ремня, вываривать клей из обоев, варить засохшие цветы. 125 граммов хлеба — установленная норма для служащих, иждивенцев и детей в ноябре 1941г.
В один из дней шли с подругой на работу и услышали, что откуда-то доносятся звуки орудий. Не успели мы опомниться, как недалеко разорвался снаряд, осколками которого я была ранена в руку и спину. Первое ранение было сквозным… Кому я нужна была такая? Завод «отключил» меня от питания, квартиру полностью разбомбило. Жила в углу подвала, имея хоть какую-то крышу над головой. Люди разные окружали… На счастье, кто-то пришел с проверкой, а тут я лежу — девчонка — холодная и голодная. Узнав, что раньше я была на «кировском» заводе в ремесленном училище, по звонку коменданта приказали устроить меня с квартирой и «взять» на питание.
На черном рынке буржуйка появилась быстро, покупать надо было за большие деньги, а потом — за хлеб. А что делать, всё отдашь. Зима 1941—1942 года, как назло, лютовала: -30 — -35.
«Люди ходят как тени, одни опухшие от голода, другие — ожиревшие от воровства из чужих желудков, — записывает 20 июня 1942 г. в дневнике фронтовик, секретарь комитета ВЛКСМ завода им. Сталина
Б. А. Белов. — У одних остались глаза, кожа да кости и несколько дней жизни, у других появились целые меблированные квартиры, и платяные шкафы, полные одеждой. Кому война — кому нажива».
Те 125 граммов хлеба в сутки (и то не всегда) спасли меня. Жила в комнате с пятнадцатью «дизентерийниками», куда меня определили. Здесь хоть теплой воды кружку приносили. Ухаживала за нами медсестра — молодая девушка Лидия Ефимовна. Делать я ничего не могла — раненая рука была на привязи. Попросили только, чтобы помогала мужикам с покойниками (девчата умирали от дизентерии). Все думали, что и я заражусь, но я и там выжила…
Позже меня вывезли на Уральский алюминиевый завод. На прощание Лидия Ефимовна мне сказала: «Валюшка, только береги ручку». Рука моя не заживала. Перед работой на алюминиевом заводе месяц нас продержали, чтобы мы подкормились. А потом девчата пошли по сменам, а мне, видно, было не суждено там оставаться надолго. Меня отправили в пионерлагеря…
Резко негативное отношение вызывали у ленинградцев те,
кто не просто не голодал, но наживался на этой трагической ситуации. Прежде всего, речь идет о тех, кого блокадники видели чаще всего — о продавцах магазинов, работниках столовых и т. д. «Как омерзительны эти сытые, пышно-белые “талонщицы”, вырезающие
в столовых и магазинах карточные талоны у голодающих людей и ворующие у них хлеб и продукты, — записывает 20 сентября 1942 г. в дневнике блокадница А.Г. Берман. — Это делается просто: “по ошибке” вырезают больше положенного, а голодный человек обнаруживает это только дома, когда никому уже ничего доказать нельзя».
Там Валентина Ивановна получила долгожданную весточку от сестры, которую пыталась найти. «Валя, тебе письма!» Эти слова на то время для Валентины Ивановны были самыми важными. Со всех ног бежала девушка, чтобы получить весточку. Узнала, что сестра работала учительницей в Карелии.
— Когда в шесть утра по радио я услышала весть о победе, с криком «Победа! Победа!» разбудила всех учителей, — рассказывает моя собеседница. — А позже просилась, чтобы меня уволили, потому что собралась к сестре. Но ехать туда нельзя было. Там заминировано всё кругом. Но мне всё равно дали на руки документы, будто еду в райком партии по служебным делам. Так и поехала. Где пешком, а где удавалось подъехать на грузовой машине.
Прибыв на место, Валентина Ивановна в летнем пальтишке и меховой шапке с длинными ушами добиралась к своей цели по тропинке, которая вокруг была заминирована. Но девушка, испытавшая голод, холод и другие лишения блокадных дней, ничего уже не боялась. Доверяла, конечно, не всем. Не соглашаясь на предложенный ночлег, прошла много селений. До школы, где работала сестра, довезла женщина на повозке. А там Валю уже ждали. Оказывается, хозяйка, у которой Валентина «квартировала» на Урале, отправила сестре письмо, в котором говорилось: «Берегите ее. У нее рука ранена»…
Позже волею судьбы Валентина Ивановна оказалась в Беларуси. Родила шестерых детей, имеет шестнадцать внуков, двадцать два правнука и два праправнука.
Мужа Валентина Ивановна похоронила более 25 лет назад. В свои девяносто два наша героиня не падает духом и имеет замечательное чувство юмора, с удовольствием поет частушки и с благодарностью отзывается о Президенте страны, который не оставляет без внимания ветеранов Великой Отечественной войны.
А дома в укромном месте хранятся награды Валентины Ивановны. Среди них — значок «Житель блокадного Ленинграда», медали «В честь 65-летия полного освобождения Ленинграда от фашистской блокады», «70 год вызвалення Рэспублікі Беларусь ад нямецка-фашысцкіх захопнікаў» и другие.
Недавно военный комиссар Несвижского и Копыльского районов подполковник Алексей Котяхов от имени Правительства Санкт-Петербурга вручил жительнице Несвижчины удостоверение и памятный знак в честь 75-летия полного освобождения Ленинграда от фашистской блокады.
В столичном регионе этой награды удостоены 34 жителя.
Инна ВАСИЛЕВИЧ.
Фото автора
и Марины СУББОТИНОЙ.
